Настоящий маяк, как обычно, невидим. Он загадочно подмигивает только своим

Пётр Струве в каком-то смысле – образец отечественного мыслителя, публициста, политика… Образец не значит идеал. Владимир Оболенский написал о Струве своё шуточное Wer du bist? («Кто ты  такой?»): « Кадет ты или октябрист? // Быть может, мирнообновленец? // Я знаю, ты душою чист, // Но ты в политике младенец!» Оболенский и Струве были друзьями, поэтому Оболенский выражался мягко.

Биография и библиография Петра Бернгардовича Струве поучительна потому, что достаточно прочесть только его статьи, чтобы понять ход мысли и эволюцию многих других публицистов и политиков, включая некоторых наших современников. Струве это уже всё описал и показал наглядно своей жизнью.

Если в двух словах, то это он, Струве, написал к Первому съезду РСДРП в 1898 году «Манифест Российской социал-демократической партии». И он же в 1920 году возглавлял Управление внешних сношений правительства генерала Петра Врангеля.

К тому времени, когда Пётр Струве приехал в Псков на совещание, посвящённое созданию газеты «Искра» и журнала «Заря», перед марксистами у Петра Струве были уже большие заслуги. Он отредактировал первый том «Капитала» Карла Маркса, вышедший на русском языке впервые. Правда, уже к апрелю 1900 года у Струве накопилось много вопросов и претензий к Владимиру Ульянову, а у Ульянова к Струве. За пять лет до псковского совещания Ленин написал целую книгу, посвящённую разбору труда Петра Струве «Критические заметки к вопросу об экономическом развитии России». Ульянов не поленился сделать подробнейший построчный комментарий. Для него это было важно. Так появилась работа Ульянова «Экономическое содержание народничества и критика его в книге г. Струве».

В том псковском совещании 1900 года, закончившимся известно чем (созданием подпольной газеты) кроме Ульянова-Ленина и Струве принимали участие Мартов, Потресов, Радченко, Стопани, Туган-Барановский…

Как вспоминал Мартов, «Струве держался с олимпийским спокойствием». А когда начались дискуссии, «Струве сказал что-то общее и неопределён­ное в том смысле, что, оставаясь, конечно, при своем мнении относительно некоторых вопросов, он, в общем и целом, ничего не имеет против документа. Говорил он как бы неохотно, выцеживая из себя слова. Ясно было, что всей своей мысли он не высказы­вает». Струве тогда был «легальный марксист», а Ленин - нелегальный. Так что одобрение нелегальных изданий для Струве было поступком важным. «В этой группе я представлял определён­ный ревизионизм», - рассказывал Струве позднее. Похоже, в тот момент он думал, что сможет, как минимум потеснить Ульянова-Ленина. Вскоре после того совещания Струве арестовали за участие в демонстрации в Петербурге и сослали в Тверь. В 1901 году он эмигрировал.

Оболенский спрашивал в середине нулевых годов  Струве: «Ты знаменит был как марксист, // Философ и экономист, // Известен был как публицист, // Как эмигрант-освобожденец. // Теперь же кто ты? Wer du bist?». Да, кадетом он тоже к тому времени успел побывать. 

У Льва Троцкого есть статья «Господин Пётр Струве в политике». «Мы взяли г. Петра Струве, как олицетворенную беспринципность в политике, - написал Троцкий, которого мало чем можно было удивить. - Если б мы стали искать для нашей цели другой фигуры, мы бы нашли их много, - но более законченной, более стильной, более принципиально-выдержанной беспринципности мы бы не нашли».

Сам себя Струве не раз называл либерал-консерватором. Но проще его назвать империалистом. Причём он был им всегда.

Поздний Струве как бы оправдывался, вспоминая своё социалистическое прошлое. Он писал, что социалистические идеи он поддерживал умом, но глубоких чувств к социализму у него не было. Наверное, он говорил правду. Но зато имелось у Петра Струве одно подлинное чувство. Его интересовали большие идеи. Суть идей не столь важна. Главное, чтобы она была большая. Идея построения социализма и коммунизма, без всякого сомнения, идея большая.

Однако эта идея оказалась не слишком удобной. К подпольной деятельности Струве был не предрасположен. Задержание подействовало на него угнетающе. И тогда в голове возникла тоже немаленькая идея, будто бы не столь взрывоопасная, а для автора – казалось бы безопасная абсолютно. Идея «Великой России».

«Что такое Россия? – писал Пётр Струве в 1914 году. - Каково содержание и смысл этой идеи? Великая Россия есть государственная формула России как национального Государства-Империи. Россия есть государство национальное. Она создана развитием в единую нацию русских племён…». Буквально теми же словами сегодня выражаются многие наши «ура-патриоты», проповедуя очередную войну. Совсем как Пётр Струве, автор «Манифеста Российской социал-демократической партии», написавший в статье «Великая Россия и святая Русь»: «Великая Россия есть государственная формула России, как Империи. Она выражает силу России, но силу не только внешнюю или материальную, даже - не только государственную. Война 1914 г. призвана довести до конца внешнее расширение Российской Империи, осуществив её имперские задачи и ее славянское призвание…»

Струве – жертва большой идеи (меняю одну большую идею на другую большую идею. Две маленькие не предлагать). Ему ли не знать, что Россия и без того была велика, намного больше, чем нынешняя Россия. И порядок в той империи был, мягко говоря, относительный. Но Струве всё равно нужна была война – не из-за кровожадности (в отличие от некоторых других социал-демократов первого призыва кровожадным он не был), а из-за «размаха мысли» и «отзывчивой русской души».

Струве, как и многие другие «патриоты» воспринял войну 1914 года с энтузиазмом потому, что: «Прежде всего, Россия должна воссоединить и объединить с Империей все части русского народа. Отсюда вытекает историческая неизбежность присоединения к Империи русской Галичины. Обладание проливами необходимо России для нее самой, но оно же необходимо ей и для ее миротворческой и объединяющей роли на Ближнем Востоке…».

Если почитать работы Струве того периода, то кажется, как будто ты попал на заседание «Изборского клуба». Россия, мечтал Струве, должна стать «новой единительной для них (жителей Ближнего Востока – Авт.) силой и будет Россия, именно тем отчасти, что твердо станет в Константинополе. Она спасёт их друг от друга и именно будет стоять на страже их свободы». Из сказанного непонятно, с какой стати империя во главе с Николаем II окажется «на страже свободы». Вроде бы, никаких предпосылок к этому не было.

Таким образом, Пётр Струве был одним из тех, кто готовил приход к власти Ульянова-Ленина и его партии. Это вам не какое-то участие в малозначительной подпольной газете «Искра». Искра разгорелась не в 1900 году в Пскове на Петровском посаде, а тогда, когда русские империалисты поддались на искушение повоевать. Разразилась смертоносная мировая война - на несколько лет. «Святая Русь» осталась только в головах таких как Струве, а в жизни было не до святости.

Но Струве настаивал на особой русской святости не хуже, чем сегодня Проханов: «Если в Великой России для нас выражается факт и идея русской силы, то в Святой Руси мы выражаем факт и идею русской правды».

Есть просто правда, а есть некая «русская правда», она же – Святая Русь. Нечто нематериальное. Духовная целительная сила. Почему-то она без наличия проливов Босфор и Дарданеллы и Константинополя в придачу - не действует.

Не стоит забывать, что Струве был хоть и консерватор, но либеральный. И значит, иногда выступал и с либеральных позиций, когда это касалось, например, украинского языка. Когда русские националисты его высмеивали чересчур громко, Струве вступал в его робкую защиту. Но что это была за защита! «Но мы не должны забывать, - писал Пётр Струве, - что этот и неблагозвучный, и неправильный, пронизанный местными звуковыми, лексическими и синтаксическими особенностями язык, "отвратительный" "русско-малорусский волапюк", как выражается Украинец, навсегда объединил эти города с остальной Россией…». Это был такой взгляд свысока – с высоты Великой России на Малороссию. Такие взгляды тоже способствовали распаду Российской империи и приходу к власти большевиков, которые, в отличие от Струве, любили поговорить об интернационализме.

А потом, когда сторонники Великой России после нескольких лет войны привели страну к революции, Пётр Струве как ни в чём ни бывало написал: «Русская революция оказалась национальным банкротством и мировым позором» и сделал вид, что к ней отношения не имеет. Зато он рассуждал о «величайшем во всех отношениях падении нашего народа». Любил он слово «великий», «величайший». Раз Россия непременно Великая, то и падение тоже должно быть величайшим. Иначе, какая это Россия?

В политике Пётр Струве остался младенцем до самой старости, прожив остаток жизни в эмиграции. Юрий Кублановский о тех годах написал: «Кажется, и Струве, и Ильин, и многие в русском зарубежье всё надеялись на какого-то харизматика с группой единомышленников внутри страны, для которых жизнь - служение и которые скинут каким-то образом кремлёвскую коммунистическую верхушку, и так начнётся возрождение великой России. Но где, откуда было взяться такому лидеру в таких обстоятельствах?».

Во время Второй мировой войны Струве жил в Белграде. Когда город оккупировали фашисты, кто-то донёс на Струве немцам. Дескать, в Белграде живёт «бывший соратник Ленина». Струве арестовали и продержали в тюрьме месяца три. Сидел он по иронии судьбы «за Ленина», с которым много лет боролся.

Публицистика Петра Струве сегодня, на мой взгляд, читается как сплошное издевательство. «Владимир Ильич Ленин-Ульянов, - написал Пётр Струве после Октябрьской революции про своего бывшего однопартийца, -  мог окончательно разрушить великую державу Российскую и возвести на месте её развалин кроваво-призрачную Совдепию потому, что в 1730 г. отпрыск династии Романовых, племянница Петра Великого герцогиня курляндская Анна Иоанновна победила князя Дмитрия Михайловича Голицына…». Теперь понятно, кто способствовал приходу к власти большевиков и кто повинен в гражданской войне и репрессиях?

Анна Иоановна.

Настоящие морские ворота находятся далеко от моря.
Настоящие враги гуляют совсем в других лесах.
Настоящий вор сидит на игрушечном воре
И погоняет честными не за совесть, а за страх.
Настоящий маяк, как обычно, невидим.
Он загадочно подмигивает только своим.
Настоящее не для всех, и люди не в обиде.
Огонь не всегда там, где нам видится дым.

Несколько королей поспорили на королевство -
Кто первым из них увидит всё-всё-всё.
А в это же время где-то по соседству
Королевских коней уводил куда-то невидимый осёл.