Тот, кто шёл по воде, потом отошёл от дел

Известно как минимум о трёх итальянцах, которых в Москве звали Пётр Фрязин. Самый знаменитый - Pietro Antonio Solari, построивший Спасскую башню, Боровицкую башню, Грановитую палату и многое другое. Второго звали Pietro Francesco и он имел прямое отношение к строительству Нижегородского кремля. А вот третий – это тот, кто мне сегодня нужен - Pietro Francesco Annibale. 

Некоторые литераторы, жившие в XX веке, сознательно не брались описывать события, происходившие раньше ХVIII века, – по причине того, что невозможно нашему современнику понять мотивы поступков людей, живших так давно. Действительно, многие вещи, казавшиеся нормой в средневековье и тем более в более давние времена, кажутся нам сейчас дикими. И всё же Шекспир или древнегреческие авторы доказывают, что человек если за эти столетия и изменился, то не в главном. Главные мотивы поступков остались прежними.

Сложнее узнать реальную биографию людей. Источников достоверных знаний слишком мало. Однако мы и сейчас иногда не имеем понятия, что происходит в соседнем дворе. Бывает так, что очевидцы, находившиеся вчера в одном месте в одно время, описывают происходящее совершенно по-разному. Что же говорить о событиях XVI века, о которых мы часто узнаём из книг, написанных несколько десятилетий или столетий спустя. Летописи, как правило, писались предвзятыми людьми. Часто переписывались. Путевые заметки иностранных путешественников тоже вызывают сомнения в правдивости. На одной из западных гравюр 1582 года изображён Псков. Ничего общего с настоящим Псковом он не имеет, выглядит как богатый западноевропейский город с соответствующей архитектурой. Псков был тогда действительно богат и красив, но выглядел совершенно иначе. По России сейчас тоже путешествуют множество иностранцев. Одни видят только разруху, другие – только процветание.

В общем, о Pietro Francesco Annibale, жившем в ХVI веке, мы знаем немногое. В точности даже непонятно, всегда ли речь идёт об одном и том же человеке. И всё же мы знаем главное. Он не затерялся среди многочисленных итальянцев, появившихся в России ХV –ХVI веков – во времена Ивана III и Василия III - архитекторов, литейщиков, серебряников, музыкантов, лекарей… После того, как в Москве появился Аристотель Фиорованти, многие итальянцы за ним потянулись. Одну из первых русских «Царь-пушек» в 1488 году  отлил итальянец Паоло де Боссо, он же Павел Фрязин Дебосис. Стенобитную пушку назвали «Павлин» - в честь мастера...

О появлении Пьетро Франческо Аннибале на псковской земле мы знаем из летописей. В Вологодско-Пермской летописи сказано: «И Иван Микитич Бутурлин на Себежё стоял три недели, и город на Себежи поставили Ивангород, а мастер был городовой Петр Малой Фрязин архитектон». Архитектон – это совсем не то, что делал Казимир Малевич и его ученики (о чём я писал здесь 20 октября). Это архитектор. Пётр Малой или Петрок Малой Фрязин – это, судя по всему, и есть Пьетро Франческо Аннибале, которого иногда ещё здесь называли Пётр Ганнибал. В этой короткой фразе про архитектона нужно комментировать каждое третье слово. Ивангород – это и есть Себеж. Поставлен он был не на реке Нарове, а совсем в других краях. Название Ивангород-на-Себеже (в честь будущего Ивана Грозного) не прижилось.

В 1534-1537 году шла русско-литовская война (та самая, в которой литовцы впервые применили мины). Возникла срочная необходимость строить на приграничной территории русскую крепость. Место выбрали на реке Себеж. «В лето 7043... (1535 года – Авт.) месяца июня 26 князь Великий Иоан повеле Воеводам своим, князя Бориса Горбатова, да Михаила Воронцова, да князя Михаила Кубенского с силами, и постави город за Опочкой на озери на Себежи, Иоан город Себежъ, и церкви создаша, да и людей посадиша». Князь великий Иоанн – это Иван IV, тогда ещё не очень грозный, - потому что было ему всего пять лет, и страной правили Елена Глинская и её близкий друг князь Иван Овчина-Телепнев-Оболенский.

Петрока Малого срочно перебросили из Москвы на Себежское озеро (в Москве в мае он начал строительство Китай-города). Обстоятельства потребовали забросить на время все остальные дела и заняться созданием земляного вала на границе («почал град делати землен в Литовской земле на озере на Себежё, месяца июня 29, вторник, во имя великого государя Ивангород, а доделаша его того же лета месяца июлиа 20, вторник»). То есть укрепления были сооружены за кратчайший срок – за три недели. Во многом успех был связан с тем, что при строительстве были применены новейшие достижения фортификационного искусства. А то, что это были именно достижения, стало скоро понятно – в тот момент, когда началась осада. Например, появились «выступающие в сторону мыса и внутрь города за пределы замка пониженные по отношению к нему земляные батареи». Петрок Малой вообще в России применял много новшеств. Его крепостные сооружения были приспособлены к условиям войн именно XVI века, когда высота стен и башен была уже не столь важна. Его крепости, как правило, были приземисты и рассчитаны на артиллерийский обстрел. Часто применялись земляные укрепления – бастионы. Но даже там, где применялся кирпич, как при строительстве Китай-города, стены были не так высоки. Важнее была толщина.

А Себеж вошёл в историю как один из городов, который построили в самые кратчайшие сроки. Не только стены, но и дома, храмы, - к чему тоже имел отношение итальянский архитектор. «Недовольный, что в его владениях россияне построили замок, польский король Сигизмунд I в 1536 году повелел киевскому воеводе Немире с войском двинуться к Иван-городу и разорить его...».

К февралю 1536 года Себежская крепость к осаде была готова: «Затворишаего и освещаша церкви Усекновения главы святого Иоанна, да предел святого Николы, да царя Константина, а священников трех послали из Пскова…И князь великий приказал архиепископу Макарию священников соборных туда послати, а самому имя граду нарещи. И Макарий имя нарек Иван-Город на Себеж».

Несколько приступов оказались безуспешны. Киевскому воеводе Немире и его 20-тысячному войску не удалось взять город: «Великим божьим милосердием и заступлением ни единое пушечное ядро и пищальное не прикоснулося ко граду, но летаху через град и своих побиваху, а ини падааху ядра пушечные перед градом». Так что новая крепость, построенная итальянских мастером, оказалась на тот момент безупречной и защитила всё, что призвана была защитить. Шедшие на приступ вынуждены были отступать. При отступлении по февральскому льду они провалились… Город и крепость как раз и строились на узком мысу, чтобы естественная водная преграда  их защищала. В 1539 году Петрок Малой в Себеж ещё вернётся, чтобы продолжить укреплять уже построенное.

Об этом итальянце не так много написано, и в некоторых публикациях его называют авантюристом (это самое мягкое выражение). Если верить всему, что о нём написано, то он был к тому же вор и чуть ли не убийца. Или, быть может, вором и человеком, покушавшимся на жизнь, был другой фрязин (итальянец) по имени Пётр, живший в Москве. Но к таким сообщениям надо относиться очень осторожно. Мы знаем, что чуть ли не каждый второй более-менее влиятельный человек того времени и более поздних  времён оказывался под следствием по обвинению в каких-то тяжких преступлениях. Часто это оказывалось следствием дворцовых интриг. Не все итальянцы, приглашённые в Москву, умерли своей смертью. Но Петроку Малому, кажется, повезло.

Появился он в Москве не просто так, а в делегации архитекторов, отправленной папой Римским Климентом VII Медичи. Этот Римский папа хорошо разбирался в мастерах. С ним работали  Рафаэль, Микеланджело, Бенвенуто Челлини… Папа был хоть и римский, но жил в Орвието, потому что Рим захватил Карл V. Неспокойная обстановка заставляла многих итальянских мастеров искать для работы и жительства другие страны. В Московских землях в то время активно строили, так что итальянцы, особенно те, кто помоложе, решались на далёкое путешествие. В 1528 (или в 1529) году Пьетро Франческо Аннибале прибыл в Москву. Не обо всех его достижениях мы знаем наверняка. Но известно, что он заложил Воскресенскую церковь в Кремле, примыкающую к колокольне Ивана Великого (колокольню в 1505 году заложил Бон Фрязин), начал строительство земляной, а потом каменной Китайгородской стены (менее чем за четыре года построил каменную двухкилометровую крепость с 12 башнями), возглавил строительство земляной крепости в Пронске, строительство в Себеже… Возможно, построил церковь Вознесения в Коломенском и церковь Иоанна Предтечи в Дьякове.…

Вторично Петрок Малой появился в псковских землях в сентябре 1539 года. В Себеж он приехал вместе с переводчиком Григорием Мистрабоновым. Они пробыли  в Себеже три недели (ровно столько же, сколько длилось строительство крепости летом 1535 года): «И на Себеже Петр крепость обложил». Затем итальянец отправился в Псково-Печерский монастырь. «Воеводы себежские Петра отпустили из Себежа к Пскову, да отпустили с ним двух сынов боярских, Ондрея Лаптева да Васюка Земца проводити до Пскова». Итальянец по пути говорил сопровождавшим его, что «к Пскову аз не еду», а те ему отвечали, что им велено сопроводить его именно до Пскова. 

Побывав в Псково-Печерском монастыре, Петрок Малой и его свита якобы под вечер отправились в Псков, а на самом деле ехали в противоположном направлении (есть подозрение, что спутники итальянца после монастырского ужина были нетрезвы).

Из Дела «Ивана  Федорова Воронцова  с городовым мастером с Гришею Мистробоновым»  понятно, что итальянский мастер пересёк границу и был задержан в Нейгаузене. До нас Дело дошло в разрозненном виде. Но понятно, что путники оказались «у немчина Ивана Рытара». Андрей Лаптев и переводчик Григорий Мистробонов объявили не желавшему возвращаться в Москву итальянцу: «Государю еси изменник, и над собою еси и над нами доспел еси великую беду».

История нас учит не каждому слову в уголовном деле верить. Но не принимать во внимание дошедшие до нас строки тоже нельзя. Петрока Малого Фрязина обвиняли в том, что он не только «покрадучи» пересёк границу, но и захватил с собой «казну великую», оставив в Москве свою жену. А когда был задержан немцами, то попытался сбежать, для чего «чемоданы свои взрезал», драгоценности «за пазуху положил», а своих двух охранников «ножом поколол» (скорее всего, немцы у итальянца вымогали взятку, а тот отказался платить и бежал). Его разыскивали несколько дней, а когда нашли, то отвезли в Дерпт к епископу (переводчика в это время посадили на цепь и пытали). Такое вполне могло было быть.

В Москве Петрока Малого считали предателем, не только нарушившего клятву, данную Ивану IV, но и предавшего русскую веру (на допросе дерптского епископа итальянец утверждал, что в русскую веру вообще не крестился, а его спутники улучали его во лжи). Сам задержанный так не считал, утверждая, что к побегу его побудили «великая мятеж и безгосударство», случившиеся в Москве («служил великому князю одиннадцать лет, а держал его князь великий силою»). И вообще, «нынче как великого князя не стало… а государь нынешний мал остался, а бояре живут по своей воле, а от них великое насилие, а управы в земле никому нет, а промеж бояр великая рознь, того для… мыслил отъехать прочь». Эти объяснения итальянец дал в Дерпте епископу.

Действительно, после смерти матери великого князя Елены Глинской многое в Москве переменилось – и не в лучшею для Петрока Малого сторону. Великий князь был мал, страной правили бояре, устраняя неугодных. Одним из них стал Иван Овчина-Телепнев-Оболенский, арестованный на глазах восьмилетнего Ивана Васильевича и уведённый в темницу (там он умрёт от голода в 1539 году). Так что итальянец, судя по всему, предпочёл воспользоваться командировкой в приграничную территорию, откуда сбежал. И не с чужой казной, а со своими заработанными деньгами. То, что денег в России он должен был заработать немало, - очевидно.

После дознания, несмотря на то, чо Петрок Малой умолял не выдавать его русским, епископ ответил итальянцу: «Через нашу тебя землю не пропустим, с великим князем в том остуды не учиним, а похочешь назад к великому князю ехать, и мы тебя не держим».

Более того, существует версия, что он потом всё-таки вернулся. Архитекторов его уровня в России было слишком мало.  И его простили.

Если это действительно было прощение, то оно многое объясняет. Ведь известно, что некий Пётр Малой имел отношение к продолжению строительства Воскресенской церкви. Так что, возможно, Петрок Малой достраивал Воскресенскую церковь в Кремле в 1543-44 годах.

И всё же, даже если итальянский мастер вернулся, времена наступили другие. Иван IV на глазах превращался в Ивана Грозного.

Нервы уже не те.
Первый идёт по воде.
Второй набирает воздух,
Игрой выбивая возле
Ящика с луком слёзы.
В слезах – лечебная доза.
Третий жуёт землю
И запивает зельем,
Перед этим брошенный всеми.
Такое досталось время.
Жуёт и бормочет: «Нервы уже не те».
Жрёт и чувствует: быть беде.

Тот, кто шёл по воде,
Потом отошёл от дел.
Остались двое.
Оба – в неволе.

На низкой летишь высоте.
Нервы уже не те
И люди уже не те…