Управлять убийством – тяжёлый труд

Филиппа Голощёкина расстреляли в октябре 1941 года. На месте расстрела установлен памятный знак со словами: «Поклонимся памяти невинно погибших…». Но я знаю людей, которые считают, что Голощёкин, в отличие многих других, расстрелянных большевиками 28 октября возле посёлка Барбош, невинной жертвой не являлся. Наоборот, этого человека (по профессии – зубного техника), родившегося в Невеле в семье ремесленника в 1876 году, считают одним из самых образцовых палачей.

Филиппа (он же Исай, Исаак) Голощёкина (партийный псевдоним – Филиппов) арестовывали много раз, но при советской власти лишь однажды – в 1939 году. Его, как будто в насмешку, обвинили в троцкизме. Насмешка заключалась в том, что в то время, когда Троцкий был ещё достаточно силён – в 1924 году – Голощёкин оказался в числе тех большевиков, кто открыто выступил против одного из вождей Октябрьской революции. Незадолго до очередной годовщины «Великого Октября» Троцкий написал огромную статью «Уроки Октября», которая начиналась словами: «Если нам повезло в Октябрьской революции, то Октябрьской Революции не повезло в нашей печати. До сих пор ещё у нас нет ни одной работы, которая давала бы общую картину Октябрьского переворота, выделяя его важнейшие политические и организационные моменты. Более того, даже сырые материалы, непосредственно характеризующие отдельные стороны подготовки переворота, или самого переворота - и притом важнейшие документы, - не изданы до сих пор…». Ленин ко времени написания статьи уже умер, и Троцкий оставался главным живым руководителем Октябрьской революции, подробно описав свою версию развития событий. Версия Сталину не понравилась.  Голощёкин, сам участвовавший в вооружённом восстании в Петрограде и входивший в Петроградский ВРК, выступил в Самаре с речью «Против троцкизма». Через пятнадцать лет его «за троцкизм» отправят за решётку, где против него дадут показания другие «видные партийные деятели», включая арестованного Николая Ежова.

В «Заявлении арестованного Н. И. Ежова в Следственную часть НКВД СССР», написанном 24 апреля 1939 года, о Голощёкине говорится: «…тогда он и я только приехали в Оренбург, жили в одной гостинице. Связь была короткой, до приезда его жены, которая вскоре приехала. В том же 1925 г. состоялся перевод столицы Казахстана из Оренбурга в Кзыл-Орду, куда на работу выехал и я. Вскоре туда приехал секретарем крайкома Голощекин Ф. И. (сейчас работает Главарбитром). Приехал он холостяком, без жены, я тоже жил на холостяцком положении. До своего отъезда в Москву (около 2-х месяцев) я фактически переселился к нему на квартиру и там часто ночевал. С ним у меня также вскоре установилась педерастическая связь, которая периодически продолжалась до моего отъезда. Связь с ним была, как и предыдущие, взаимоактивная...»

Голощёкин прославился двумя вещами: участием в расстреле царской семьи и организацией коллективизации в Казахстане. Но куда бы его ни отправляла партия, свою жестокость он демонстрировал в полной мере. За это его и ценили. Этот зубной техник (учился и практиковал в Риге) и профессиональный революционер (член РСДРП с 1903 года) уничтожал людей, словно рвал зубы. Вырывал с корнем. Среди революционеров было немало таких людей. Один из дореволюционных товарищей Голощёкина Яков Свердлов, сам имевший отношение к расстрелу царской семьи, ещё до революции, находясь в ссылке в Сибири, писал о Голощёкине в одном из писем: «Он стал форменным неврастеником и становится мизантропом... он безобразно придирчив к конкретному человеку, с которым приходится соприкасаться. В результате - контры со всеми… Он портится, создаёт сам себе невыносимые условия существования. Скверно, что у него почти нет личных связей…»

Действительно, Голощёкин был мастером создавать невыносимые условия. И не только для себя. Это такой революционный феномен. Среди революционеров неврастеников и мизантропов было множество. Невероятная жестокость относилась не только к классовым врагам. Это была жестокость вообще. Озлобленность требовала выхода.

Вершиной карьеры Филиппа Голощёкина – в смысле количества жертв - стал пост руководителя Казахстана. Казахстаном он руководил 8 лет с 1925 по 1933 год. В то время он уже был кандидатом, а потом членом ЦК ВКП (б). Переезду в Казахстан  предшествовала должность председателя Самарского губисполкома, а потом его назначили первым секретарём Казахстанского крайкома ВКП (б). И Голощёкин по привычке немедленно принялся «вырывать зубы». Сколько именно на его совести погибших – точно не скажет никто. Вернее, статистика есть, но количество погибших в разных публикациях сильно отличается. В любом случае, это сотни тысяч. Скорее всего, миллионы. Большая часть умерла от голода в 1932-33 годах.

Но начинал Голощёкин свою деятельность в Казахстане с «точечных чисток». Ему было важно уничтожить «тонкий слой национальной интеллигенции». Начались партийные чистки. Голощёкин считал, что, несмотря на то, что Казахстан входил в СССР, советская власть ещё не установлена. Так что свой задачей он считал необходимость устроить «Малый Октябрь», то есть революцию. Для этого требовались враги, и он их быстро нашёл, обвинив «местные кадры» в «национал-уклонизме», «национализме» и «пантюркизме».

«Я утверждаю, - говорил Голощёкин, - что в нашем ауле нужно пройтись с «Малым Октябрём». Экономические условия в ауле надо изменить. Нужно помочь бедноте в классовой борьбе против бая, и, если это гражданская война, мы за неё». Открытая проповедь гражданской войны – это идея была вполне ленинской («о перерастании войны империалистической в войну гражданскую») или, если угодно, троцкистской, ведь это же Троцкий в 1918 году провозгласил: «Наша партия за гражданскую войну. Гражданская война упёрлась в хлеб… Да здравствует гражданская война!».

Как писал Максимилиан Волошин: «Ещё! ещё! И всё казалось мало... // Тогда раздался новый клич: «Долой // Войну племён, и армии, и фронты: // Да здравствует гражданская война!» // И армии, смешав ряды, в восторге // С врагами целовались, а потом // Кидались на своих, рубили, били, // Расстреливали, вешали, пытали, // Питались человечиной, // Детей засаливали впрок,- // Была разруха, // Был голод. // Наконец пришла чума...». Что-то похожее произошло и в Казахстане при непосредственном участии уроженца Невеля Голощёкина. Сталин был доволен.

Голощёкин сделал ставку на «советизацию аула». В аулы отправились 4800 тысячи уполномоченных (в сельском хозяйстве они разбирались слабо, и им ничего не стоило требовать в холодной зимней степи стрижки овец). Один из лозунгов был: «Перегибов не допускать, парнокопытных не оставлять!». (С 1928 по 1932 год численность крупного рогатого скота сократилась с 6 млн. 509 тыс. до 965 тыс. голов). Начались репрессии. Задача Голощёкина была очевидна – установить тотальный контроль. Но для этого надо было ликвидировать кочевое хозяйство – заодно с кочевниками. За кочевниками не уследишь. Говоря партийным языком, это был «перевод кочевников к оседлости». Перевод требовал жертв. Но не только. Требовались отчёты. Кто сколько сдал хлеба и т.п. Но кочевники-скотоводы зерно не выращивали. Однако они всё равно должны были его сдавать. Тот, кто не сдавал, считался саботажником. Довольно быстро была арестована 31 тысяча человек. Для начала.

Современные казахские учёные пишут о том, численность казахского этноса в это время сократилась вдвое. Не все они погибли - несколько сот тысяч казахов откочевало в Монголию, Китай, Ирак и Афганистан. О точном числе погибших сказать сложно. В некоторых источниках называют цифру в 1 миллион 800 тысяч. Максимальное число погибших, о котором я читал, - 2 миллиона казахов, умерших в 1931-ЗЗ года, и 200-250 тысяч казахстанцев других национальностей. Если судить по результатам советской переписи населения, за период с 1926 года по1939 год численность казахов на территории СССР сократилась даже не на 50, а на 70 процентов. Статистика погибших животных похожая: число верблюдов сократилось с 1 млн. 42 тыс. до 63 тыс. голов, овец - с 18 млн. 566 тыс. до 1 млн. 386 тыс. голов, лошадей - с 3 млн. 616 тыс. до 416 голов.  Наступил голод.

Почитатели Голощёкина (такие тоже есть) считают, что благодаря ему Казахстан радикально преобразился в лучшую сторону, и жертвы, дескать, были не напрасны. Из отсталой кочевой республики Казахстан стал индустриальной республикой. Кроме того, были созданы колхозы-гиганты (сотни хозяйств насильственно объединялись в радиусе до 200 и более километров, восстания жестоко подавлялись). В это же время Казахстан стал превращаться в место ссылки и высылки. Туда направлялись раскулаченные из других мест СССР. Там же стали создаваться лагеря системы ГУЛАГа.

3 февраля 1933 года «Казахстанская правда» написала, что «в связи с тем, что ЦК удовлетворил просьбу т. Голощекина об освобождении его от работы Казахстане, пленум постановил освободить т. Голощекина от обязанностей первого секретаря Казахского краевого комитета партии». Члена ЦК ВКП (б) Голощёкина отправили в Москву на повышение. Он стал Главным государственным арбитром ССР (сегодня это называется Высший арбитражный суд).

Если же вернуться к расстрелу царской семьи, то летом 1918 года Филипп Голощёкин занимал пост военного комиссара Екатеринбурга. Участник расстрела царской семьи Михаил Медведев (Кудрин) вспоминал: «Когда я вошёл, присутствующие решали, что делать с бывшим царем Николаем II Романовым и его семьёй. Сообщение о поездке в Москву к Я. М. Свердлову делал Филипп Голощёкин. Санкции Всероссийского Центрального Исполнительного Комитета на расстрел семьи Романовых Голощёкину получить не удалось. Свердлов советовался с В.И. Лениным, который высказывался за привоз царской семьи в Москву и открытый суд над Николаем II и его женой Александрой Фёдоровной, предательство которой в годы Первой мировой войны дорого обошлось России. На прощанье Свердлов сказал Голощекину: - Так и скажи, Филипп, товарищам - ВЦИК официальной санкции на расстрел не даёт…

После рассказа Голощёкина Сафаров спросил военкома, сколько дней, по его мнению, продержится Екатеринбург? Голощёкин отвечал, что положение угрожающее - плохо вооруженные добровольческие отряды Красной Армии отступают, и дня через три, максимум через пять, Екатеринбург падёт. Воцарилось тягостное молчание…»

Именно Голощёкину принадлежит фраза «собакам – собачья смерть», которую он произнёс сразу же после расстрела царской семьи. Но об этом я уже говорил здесь же 17 июля.

«Безглазые настали времена, - написал Максимилиан Волошин в том же стихотворении 1923 года о гражданской войне, - Земля казалась шире и просторней,// Людей же стало меньше,// Но для них// Среди пустынь недоставало места,//Они горели только об одном://Скорей построить новые машины// И вновь начать такую же войну.//Так кончилась предбредовая схватка,//Но в этой бойне не уразумели, //Не выучились люди ничему».

Почему же? Кое-чему выучились. Сживать со света.

Где есть мизантроп – не обязателен труп,
А если и труп – не обязателен гроб.
Управлять убийством – тяжёлый труд,
Но хорошо подготовлен к нему мизантроп.
Человек жалок, человек жесток.
Подчеркнуть нужное и уйти в тень.
Каждый знает свой заветный шесток,
Но не каждый сдвигает мозг набекрень.
Не из каждого в этом выходит толк.
Не у каждого в деле выходит так,
Что исходит дух… Человек широк,
Возглавляя поток мозговых атак.

Нелюбовь – это слишком старый трюк.
Кто здесь кто? Дайте я посмотрю.